стёкла покрываются песком
и наши мысли вновь заносит снегом.
я долго так стоял на берегу
и видел как тебя уносит ветром.
ты - маленький маяк для наших фей,
их светло-синие глаза хотели плакать.
я долго так гулял по дну аллеи,
увидел как теряется твой запах,
как шкурка бабочек в бумажном переплёте,
как глупый старый стих в её конце.
я - запотевшее стекло, на котором, кстати,
нарисовала ты слезинку на лице.
цинковый рай по параграфу Ницше,
я говорил тебе "тише", намокли глаза у мальчишек,
беззаботно поднимаясь вверх
на облаке пыли от наших книжек.
растление невинности глаз у потери
зачирканной карандашом до дыр.
в области эпатажа за дверью
спрятан консервированный мир.
смущение капает воском на салфетки,
таблетки тают в скромности, делясь на клетки.
контаминация системы разрыва бумажного мира.
растление сахара на дне стакана.
кто, чёрт возьми, выпил мой чай?
константа рассказов Стендаля и джаза,
потери, консервы, цинковый рай.
печально. хотя скорее..непринуждённо
ковылять от кресла до самой приёмной,
где чьи-то глаза палили комаров на окне.
зажигалки, свечи, воск - во мне, в тебе.
таю.
контаминация системы разрыва бумажного мира.
Не реветь.
@темы:
мы звуки пьём, звуки пьём и едим.,
авангардные шрамы.
