И жгут таких, как я за волшебство.
Он не закрыт, потому что я знаю, что мне нужно поделиться своим страхом. Мне не нужна чья-то жалость, меня раздражает сострадание. Просто я больше не хочу, чтобы это оставалось внутри моей головы. Оно так громко скребет мне черепную, что я почти глохну, задыхаюсь от шума внутри. А потом открываю глаза - тишина.
Голова болит, я закидываюсь таблетками и пытаюсь выпить из этой жизни ещё чуть-чуть. Мне всего лишь нужны утраченные минуты радости, которые я не успела дожить здесь, в этом моменте.
И сейчас уже начинается та стадия, когда не больного утешают, а когда больной утешает всех вокруг. Больной говорит, что всё будет хорошо, утирает чужие сопли и слезы, становится сильнее. Хотя так хочется закончить это побыстрее. Никто не говорит ничего нового, никто и не может, и, если честно, это нехуя не действует.
И сейчас уже идет та стадия, когда больной старательно пытается оттолкнуть от себя всех, кого так сильно любит. Он мучается совестью, обрекает всё на провал, хочет и не хочет, чтобы о нем забыли. Он страдает от ощущение грузности своей жизни на плечах родных и близких.
Мне нужна любовь. Не надоедливая внешняя жалость, а тепло, греющее изнутри. Может, мне нужна любовь к самой себе. Но её нет. Только разрастающаяся тьма.
Страшно. Глупо было бы, если бы не было страшно, да? Много вопросов в голове, много вины, сожаления. Но самый большой страх - очнуться однажды без тех, кого люблю.
Вот такой парадокс. Вроде и останьтесь, а вроде и отвалите. И это разрывает меня изнутри, я чувствую, как истекаю чем-то мерзким и липким.
Мне жаль, что я никому так и не запомнюсь, как что-то прекрасное, талантливое, потрясающее.
И это убивает меня быстрее всего.